Георгий Валентинович Плеханов

Георгий Валентинович Плеханов - историк, общественный деятель, родился 11 декабря (29 ноября) 1856 года

Георгий Валентинович Плеханов родился в мелкопоместной и многодетной дворянской семье на тамбовщине. У его отца, отставного офицера с твердыми консервативно-монархическими убеждениями, чем-то напоминавшего старого князя Болконского из "Войны и мира", не было ни больших доходов, ни влиятельной родни, так что юному Георгию Плеханову приходилось рассчитывать только на собственные силы. С детства он отличался незаурядными способностями, самостоятельностью, большой дисциплинированностью, трудолюбием, выносливостью, страстью к порядку в делах и мыслях. В то же время от матери, приходившейся дальней родственницей Виссариону Белинскому, Георгий унаследовал глубокую тягу ко всему прекрасному, душевную тонкость и даже какой-то артистизм, сочувствие к людям труда, ко всем униженным и угнетенным. Справедливости ради нужно, однако, сказать, что Плеханов в полной мере оправдывал и известное остроумное изречение: "Поскоблите русского, и вы найдете татарина". В нем всегда была были какое-то неистовство, задиристость, беспощадность и вспыльчивость, сочетавшиеся с большим честолюбием и упрямством. Таким образом, это была богато одаренная, волевая, деятельная, но достаточно сложная и противоречивая натура, многие черты которой наложили отпечаток и на политическую деятельность зрелого Плеханова.

Георгий Плеханов закончил военную гимназию в Воронеже (будущую карьеру он выбрал сам, заявив отцу, что не хочет быть "штафиркой", т.е. штатским). и поступил в юнкерское училище в Петербурге, но скоро разочаровался в военной службе и в 1874 г стал студентом очень престижного в то время столичного Горного института. Однако уже на втором курсе примерный и подававший большие надежды студент увлекся идеями бакунизма, забросил занятия и в конце концов был отчислен в 1877 г из института за "непосещение лекций.

Этот первый в жизни Георгия Плеханова духовный кризис был вызван многими причинами: атмосферой сильного общественного возбуждения, царившей тогда в России, политическим брожением среди петербургского студенчества, стесненным материальным положением Георгия, его отрывом от родного дома... Опоздав к началу массового "хождения в народ", Плеханов нашел выход своей кипучей энергии в пропагандистской работе среди столичных пролетариев, а в декабре 1876 г получил первое боевое крещение, выступив с яркой революционной речью перед участниками демонстрации студентов и рабочих у Казанского собора в Петербурге, устроенной тайной народнической организацией "Земля и воля". Это выступление было настолько удачным, что за Плехановым на долгое время закрепилась с тех пор подпольная кличка "Оратор".

В начале 1877 г., скрываясь от полиции, Георгий вынужден был на несколько месяцев нелегально уехать за границу (Швейцария, Франция, Германия). ... Затем он вернулся в Петербург и принял участие в организации ряда рабочих выступлений, "бунтовал" донских казаков, редактировал нелегальную народническую газету "Земля и воля и писал для нее статьи.

Пожалуй, никогда еще жизнь Георгия Плеханова не была окрашена в такие яркие романтические тона: он спал с револьвером под подушкой, учился владеть кастетом и кинжалом, чтобы не сдаваться без боя в руки полиции, жил по чужим паспортам, часто менял подпольные квартиры, отказывая себе в самом необходимом. Несколько раз он подвергался кратковременным арестам, но каждый раз полиция из-за недостатка улик отпускала его.

К лету 1879 г в народническом движении стали брать верх сторонники террористических методов борьбы. Воронежский съезд "Земли и воли" завершился разрывом Георгия Плеханова со своими товарищами, а вскоре возникли две новые революционные организации - "Народная воля" и "Черный передел". Плеханов, который считал, что замышляемое народниками-террористами убийство царя приведет лишь к усилению репрессий правительства, настаивал на необходимости продолжать агитацию и пропаганду среди крестьян и рабочих. Однако революционная молодежь явно тянулась к "Народной воле", тогда как возглавляемый Плехановым "Черный передел" так и не обрел в России настоящей силы. К тому же полиция, не делавшая большого различия между террористами и "деревенщиками", как называли чернопередельцев, развернула настоящую охоту за Плехановым, вынудив его в январе 1880 г вновь скрыться за границей".

"За границей Георгий Плеханов обосновался в Женеве, куда к нему вскоре приехала его жена, будущий врач, Розалия Марковна Боград, с которой он соединил свою судьбу в 1878 г. (первый его брак с Н.А. Смирновой оказался неудачным). С ноября 1880 г до осени 1881 г. Г.В. и Р.М. Плехановы жили в Париже и в деревушке Мольери в часе езды от французской столицы, а затем вновь вернулись в Швейцарию (Кларан, Берн, Женева). В материальном отношении жизнь этих двух молодых русских эмигрантов без определенных занятий, перебивавшихся случайными маленькими заработками, была очень нелегкой, тем более что в мае 1881 г у них родилась дочь Лидия, а в 1883 г - Евгения (первая дочь Плехановых Вера, оставленная родителями в 1880 г в России, вскоре умерла)".

"Из сторонника бакунистской идеи "взрыва" государства и замены его федерацией свободных самоуправляющихся общин трудящихся он постепенно превращается в социалиста-государственника, видящего в государстве важнейший рычаг всех общественных преобразований, в том числе и строительства нового, социалистического общества".

"Георгий Плеханов говорил: "Я больший марксист, чем сам Маркс" (заметим, что эта тенденция к догматическому восприятию марксизма сохранилась у него и позже)".

"... Георгий Плеханов и поддержавшие его чернопередельцы Вера Засулич, Павел Аксельрод, Лев Дейч и Василий Игнатов объявили в сентябре 1883 г о создании в Женеве русской марксистской группы "Освобождение труда".

"Деятельность группы "Освобождение труда" проходила в очень сложной обстановке (финансовые трудности, слабая связь с Россией, враждебное отношение со стороны идейных противников марксизма). Очень долго не налаживалась и личная жизнь Плеханова: он страдал от постоянного безденежья, преследований со стороны швейцарской и французской полиции, вынужден был жить в разлуке с семьей. В 1887 году Плеханов заболел туберкулезом, был какое-то время на грани между жизнью и смертью, а затем стал больным-хроником, реагировавшим на весенние и осенние перепады погоды. Спасением от тяжелого и коварного недуга он был обязан самоотверженной заботе Веры Засулич и материальной помощи друзей, прежде всего Сергея Степняка-Кравчинского. В дальнейшем большую роль в поддержании здоровья Плеханова сыграла его жена - врач по профессии.

Тяжелым ударом для Георгия Плеханова стала смерть любимой маленькой дочери Маши в начале 1894 года. Лишь в середине 90-х годов семья Плехановых обрела материальный достаток и относительный покой".

Георгий Плеханов умер 10 мая 1918 года.

Смотрите других известных мужчин по имени Георгий.

А так же значение и происхождение имени Георгий.

Статья Г. В. Плеханова «Круг смыкается»

Есть другие факты, становящиеся все более многочисленными и не позволяющие сомневаться в том, что «левизна» с постоянно возрастающим ускорением превращается в «правизну». Едва ли не каждый номер едва ли не каждой газеты содержит в себе неотразимые свидетельства на этот счет.

В деревнях крестьяне разрушают помещичьи дома, жгут находимые в них книги, уничтожают ссыпанный в помещичьи амбары хлеб, разоряют их же обслуживающие больницы и школы, словом, придают своей «классовой борьбе» с землевладельцами такой характер, благодаря которому она является варварской реакцией против реформ Петра Великого. В городах развязными господами положения являются пьяные солдаты, как это было недавно в Ржеве, и учиняются погромы, иногда заканчивающиеся избиением евреев (Тамбов, Харьков и т. д., и т. д.).

Мне скажут, что это происходит вне всякой связи с деятельностью каких бы то ни было элементов революционной демократии, которая сама осуждает стихийные выступления народной массы. Однако хотя революционная демократия и осуждает подобные выступления, невозможно отрицать, что они связаны с деятельностью некоторых ее элементов.

Вот, например, что происходило и, кажется, до сих пор происходит в Раненбургском уезде Рязанской губ.

Там какие-то агитаторы стали внушать крестьянам:

«Необходимо немедленно захватить землю. Буржуазия захватила власть в свои руки и прогнала Чернова. Захватывайте землю, пока не поздно!»

Неизвестно, кто были агитаторы, пустившие эти лозунги в темную крестьянскую массу. Я согласен верить, что они не принадлежали даже самому р-р-революционному, максималистскому крылу партии социалистов-революционеров. Готов признать, что и к партии ленинцев они не имели прямого отношения. Но как вы думаете, читатель: почему они сочли уместным и полезным волновать массу указанием на отставку г. Чернова? Не потому ли, что в распоряжениях нашего недавнего «селянского министра» слышались им явственными намеки на необходимость немедленного захвата крестьянами помещичьих земель? Полагаю, что поэтому. А если поэтому, то можно ли утверждать, что в нашей революционной демократии не существует таких элементов, на которые, хоть отчасти, падала бы ответственность за беспорядки, происходящие в деревнях и заставляющие вспоминать о временах Степана Тимофеевича Разина и Емельяна Пугачева.

Далее. Что сказать о психологии солдат, бесчинствующих в городах и порой облагающих население настоящими военными контрибуциями? Тот жестко ошибается, кто думает, что ее наиболее печальные черты возникли независимо от воздействия на солдат известных элементов революционной демократии.

Вспомним братание с немцами. Его проповедовали ленинцы, а ленинцам поддакивали, по своему обыкновению, не совсем решительно, полуленинцы. Наши солдаты жадно прислушивались к проповеди братания и, как это всем известно, усердно практиковали его. Но проповедь братания есть в то же самое время проповедь самого жесткого нарушения военной дисциплины. А что такое армия, лишенная дисциплины? Я уже не раз говорил и писал: это дикая развращенная орда. И все мы знаем, что далеко не только проповедью братания разрушали в солдатском сердце чувство дисциплины известные элементы наших крайних левых партий. После этого нельзя удивляться тому, что пьяные солдаты своими бесчинствами наводят ужас на мирное население наших городов и успокаиваются только тогда, когда правительство противопоставляет их насилию вооруженную силу.

Стыдно сказать, а грех – большой грех! – утаить: известные элементы наших крайних левых партий, несомненно, должны нести значительную долю ответственности за то анархически-реакционное движение, которое перебрасывается теперь, к нашему стыду и горю, из одной местности в другую.

Эти элементы нанесли трудно поправимый вред революционному делу благодаря тому, что слишком плохо уяснили себе незаменимые условия его успеха.

Когда совершилась наша революция, они заговорили о необходимости ее углубления. Для углубления революции, как и всякого другого общественного движения, требуется наличность известных объективных условий. В России не было объективных условий, нужных для углубления революции в смысле замены капиталистического строя социалистическим. С этим иногда бывали вынуждены согласиться даже ленинцы. А полуленинцы очень редко оспаривали это. Но, с другой стороны, очень многие революционеры наши твердо держались того убеждения, что они изменили бы принципу борьбы классов, если бы хоть в некоторых случаях воздержались бы от борьбы с буржуазией. Буржуазия была существенно заинтересована в установлении у нас правового порядка и потому не могла сочувствовать контрреволюции. Но чтобы оправдать свой отказ от всяких соглашений с ней, наши крайние левые партии, чуть не с самых первых дней переворота, стали третировать ее как контрреволюционную силу. К этому присоединилось неправильное представление об ответственности за нынешнюю войну, которая, согласно циммервальд-кинтальской догме, в одинаковой мере распространяется на буржуазию всех стран, не исключая экономически отсталой России. Вследствие этого даже полуленинцы в своем отношении к буржуазии усвоили себе такую тактику, как будто бы они считали возможным существование капиталистического общества без капиталистов. Это было нелогично. Но усвоенная ими нелогичная тактика по отношению к буржуазии производила сильнейшее впечатление на широкую массу. А так как крайняя экономическая отсталость России делала эту широкую массу пока еще совершенно неспособной к сознательному и организованному движению в сторону социализма, то нашим «крайним» агитаторам пришлось опираться на такие стороны ее характера, которые представляли собою печальное наследие печальных веков темноты и рабства. Но чем громче апеллировали они к этим сторонам ее характера, тем более предрасполагали они и к тем стихийным выступлениям, которые, как сказано мною выше, явились варварской реакцией против реформ Петра Великого. Весьма естественно, что в результате подобных выступлений начали раздаваться прямые призывы к восстановлению старого порядка. Тут все естественно. Тут все неизбежно. Тут все логически вытекает одно из другого. Враги революционной демократии, видя ее серьезные ошибки, готовы кричать теперь: «Долой ее, распни ее!».

Мы, сами принадлежащие к этой демократии, конечно, не повторим этого реакционного крика. Мы критикуем ошибки демократии не затем, чтобы осуждать ее на распятие. Мы воскликнем наоборот:

«Да здравствует революционная демократия, но да откажется она от тех ошибок, которые грозят окончательной гибелью как ее собственному делу, так и всей стране!»

Нам все еще хочется верить, что она способна отказаться от тактики, которая роковым образом превращает революционную «левизну» в реакционную «правизну».

Единство. 6 октября 1917 года