Михаил Сергеевич Боярский

Михаил Сергеевич Боярский - актер, родился 26 декабря 1949 года.

«Михаил Боярский родился Ленинграде в актерской семье. Его отец и мать - Сергей Боярский и Екатерина Милентьева - работает в труппе Театра имени Веры Федоровной Комиссаржевской.

Детство и юность Михаила Боярского прошли во дворе дома на Гончарной улице. "Поначалу во дворе никто из мальчишек со мной не играл, - рассказывает Миша Боярский, - мне были интересны дочки-матери, а ребята предпочитали войну и партизан. Но потом я перестал быть образцовым ребенком. Первую свою сигарету попробовал еще в четыре года: папа побежал на работу, бросил папиросу в пепельницу, но не погасил ее. Я подошел и попытался не столько покурить, сколько поизображать отца. Мама с бабушкой стали смеяться, но вот когда вечером пришел отец, им было не до смеха: обеим крупно досталось...

А однажды я совершил во дворе самый хулиганский поступок. Зимой у нас вывешивались детские рейтузы, которые быстро замерзали. Я нашел где-то пилку и с гигантским трудом выпилил у всех рейтуз те места, которые закрывали детородные органы. Матери пострадавших пацанов пришли к нам домой и требовали, чтобы меня отвели к хорошему специалисту - авось хоть что-то поможет..."

Будучи сами актерами, родители Боярского, однако, не хотели, чтобы сын пошел по их стопам. Они мечтали видеть Мишу музыкантом и поэтому отдали его в музыкальную школу при консерватории по классу фортепиано. До пятого класса сын учился нормально, однако затем его стало интересовать все что угодно, но только не классическая музыка.

Михаил Боярский вспоминает: «Я поменялся совершенно - стал обращать внимание на то, кто как одевается, посмотрел «Брак по-итальянски» - так там вообще Софи Лорен за ляжку хватают... Какая уж тут учеба? Потом начал шляться по дворам, а там совсем другая атмосфера: если школа - институт благородных девиц, то во дворах компании были страшные, мат-перемат, ножи, наколки, проститутки - совсем другой мир. Оказалось, надо быть сильным, иметь деньги, уметь драться...

В школе мы сделали из туалета курительную комнату: закрыли все отверстия фанерой, наставили стульев, играли в карты. Мальчишек гоняли - это был настоящий мужской клуб... Никаких санкций за столь недостойное поведение не было: в восьмом классе педагог разрешила нам курить, не выходя из-за парт, - во время сочинения по «Войне и миру»: у нас было два урока подряд, и учительница сказала: «Я знаю, что вы курите, так что можете делать это здесь - чтобы не терять времени даром». Естественно. Всю первую половину сочинения мы просто прокурили - еще бы!.. В то время мы запросто могли попросить у педагога сигарету, и он угощал - да хоть пей, но дело разумей. Так и получалось: если сидишь куришь - значит, взрослый, следовательно, было просто стыдно не знать урока или какого-то произведения...»

«После успеха премьеры телефильма «Старший сын» в 1975 году - в лучшую сторону стала меняться и карьера Боярского в театре (театре имени Ленсовета - составитель В. К.) Он получил несколько интересных ролей в ряде спектаклей, а затем был утвержден и на главную роль - Трубадура - в постановке «Трубадур и его друзья». Роль Принцессы в нем досталась молодой актрисе Ларисе Луппиан, которая вскоре станет женой нашего героя.

Лариса Луппиан родилась в Ташкенте в многонациональной семье - ее отец был немецко-эстонских кровей, мама - русско-польских. В Театр имени Ленсовета она пришла в самом начале 70-х - когда училась на втором курсе того же института, что и Михаил Боярский. Она прекрасно дебютировала в спектакле «Двери хлопают», после чего ее охотно стали снимать на телевидении.

Лариса Луппина вспоминает: «Когда я увидела Мишу впервые в институте, он был побрит наголо, уж не знаю в связи с чем, и выглядел как бандит. Так что серьезного внимания я на него не обращала, тем более что он встречался с очень красивой девушкой. Мы редко виделись, потому что учились на разных курсах. А уж когда он пришел в Театр Ленсовета и мы стали вместе репетировать спектакль «Трубадур и его друзья», то присмотрелась к нему и он мне очень понравился. Я полюбила его за красоту, а особенно - за кончик носа: очень уж красиво вырезан… Миша был такой обаятельный, общительный, остроумный, хлебосольный, щедрый - душа компании! Веселые были времена, и на фоне этого веселья протекал наш роман…

Миша умел ухаживать. Он и подарки умел делать, причем порой необычные. Даже когда в армии служил. Про это мало кто знает, но Миша действительно служил барабанщиком на Черной речке. Правда, служба была особенная - он даже волосы длинные умудрился сохранить… Так вот, однажды звонит: «Лариса, срочно выгляни в окно. Я тебе на канализационном люке слева от трамвайной остановки, подарок оставил. Могут спереть…» Что такое?! Бегу к окну, выглядываю, а под домом, на этом самом люке, - Миша! Он мне из будки позвонил…»

А вот что рассказывает о своем знакомстве с женой сам Михаил Боярский: «Первая встреча не имела никакого значения. Но со временем я стал ощущать к ней какое-то особое влечение. И вот тогда разглядел, насколько она хрупкая, беспомощная, беззащитная и абсолютно безо всякого стержня в характере. Это вызвало во мне немалое удивление. Потому что я - человек совершенно противоположного склада. И пробудилось странное чувство: образно говоря, я могу взять ее на ладошку и по своему желанию либо согреть и приласкать, либо прихлопнуть и раздавить… Я в наших отношениях чувствую себя более мощным и жизненно ей необходимым».

Став жить вместе, Боярский и Луппиан довольно длительное время официально не оформляли своих отношений. Наш герой всячески держался за свободу и совершенно не представлял себя женатым человеком. Однако в конце 70-х в загс пойти все-таки пришлось. Как вспоминает Михаил: «Свадьбы у нас не было. По дороге в театр мы зашли в загс, где вместо обычных испытательных месяцев нашлепнули штамп при нас, и мы играли вечером спектакль уже женатыми. Но свадебный ужин у нас был. После спектакля - пельмени, вино, приемник «Ригонда» и наша замечательная постель - что еще надо!»

Отмечу, что в этом браке у Боярских родилось двое детей: Сергей (1981) и Лиза (1987)».

«И с женщинами все было в порядке, потому что массовка большая. В одном автобусе - те, кого отобрал помреж, а в другом - те, кого отобрали мы. Он не мог понять - что это за женщины? Откуда такие полные автобусы? Можно было просто на улице подойти и сказать: «Девушка, не хотите ли сняться? В кринолине, с прической…» И она была счастлива, и мы получали удовольствие…

Мы тогда создали свое собственное государство, свои законы. Деньги у нас были в одном ящике, кто рубль клал, кто три, у кого что. Спали в одном номере. То есть у каждого был свой номер, но спали в одном. И не одни. Мы смотрели любые запретные фильмы и даже эротику - стоял не какой-нибудь видеомагнитофон, а огромная кинопередвижка, которая на потолок показывала. А фильмы привозила милиция. Она конфисковывала эти ленты, а мы с ней дружили. Девчонки приходили толпами - кто с пивом, кто с водкой. Кто уже с наколкой, как у миледи, - лилией. Лилия на заднице, лилия на груди, лилия на плече. Они тоже были все заражены музыкой Дунаевского, этой вакханалией. Утром на съемку - в автобус, за город, потом - костры, колбасы на шпагах, вина… Жизнь была такая бурная и радостная! Меня любили и мне изменяли, я ползал по балконам, спускался на веревках, тонул и спасал, был бит и сам бил. Горел автобус, и мы его тушили…

Мы воровали в магазинах. Один целовал продавщицу, другой утаскивал ящик с копчушкой, которую мы приносили в гостиницу и меняли на сметану, водку, пельмени… Но это не воровство, потому что потом приносили обратно деньги девушке бедной…

Ничто не делалось в одиночку, никто не имел права ухаживать за женщиной один. Все должно быть вчетвером. Познакомь. Представь. Деньги отдай. Вместе ухаживаем за ней. Вместе угощаем. Вместе провожаем. Четыре девушки - хорошо. Двадцать четыре - еще лучше…»

«Для миллиона советских женщин Михаил Боярский превратился в идола. Многие из них приезжали к нему в Ленинград, дежурили в подъезде его дома, донимали звонками, ложились под колеса его автомобиля. Он рассказывал, что иногда они так допекали его, что он их бил и даже бегал за ними с ножом. А вот что говорит по этому же поводу его жена - Лариса Луппиан: «Тогда пройти с Мишей спокойно хоть несколько шагов было невозможно. Девицы сторожили в подъезде, исписали там своими «признаниями в любви» все стены, телефон дома трезвонили круглые сутки. И никакая милиция оградить нас от всего этого не могла… Появились с Мишиным портретом сумки, кошельки… На концертах - столпотворение…».

«В интервью «Комсомольской правде» в январе 1992 года Михаил Боярский заявил: «Наши женщины отсюда обязательно уедут - мы их материально не удовлетворяем. И самые красивые бабы сегодня - валютные проститутки. Ну что я могу своей жене предложить при всей моей безумной любви к ней? Взять с собой на гастроли в Штаты, чтобы со мной вкалывала в ужасных условиях? Куда я могу отвести своих детей? Ни-ку-да! Во время прогулки в новогоднюю ночь я взял с собой оружие: мало ли что случится. Да, да, пистолет. Газовый. В Германии купил. Как привез? Все что угодно можно провезти, было бы желание.

Мне не хочется уезжать, но ведь доведут! Буду мыть посуду…» Федор Ибатович Раззаков. Досье на звезд. 1962-1980. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999, с. 498.

Еще:

Михаил Сергеевич Боярский - российский актер театра и кино, народный артист России (1990).

Окончив ЛГИТМиК (1972), Боярский в 1972-1986 играл на сцене Ленинградского театра им. Ленсовета. С 1986 — художественный руководитель музыкально-драматического театра «Бенефис». В кино с 1973 года. Известность актеру принесла роль в телефильме «Старший сын», а широкую популярность — роль д'Артаньяна в телевизионном сериале «Д'Артаньян и три мушкетера». Особым успехом пользовались костюмные, водевильные работы Михаила Боярского, плодотворным оказалось сотрудничество с режиссером Яном Фридом. Во многих фильмах актер сам исполнял песни, которые стали шлягерами 1980-х. С ними Боярский выступал и на эстраде. Боярскому присущи взрывной темперамент, музыкальность, пластичность.

Михаил Боярский играл мужественных, обаятельных героев, смельчаков, авантюристов, а также нахальных проходимцев: Луис де Карраскиль («Дульсинея Тобосская» А. М. Володина), Мекхит («Трехгрошовая опера» Бертольда Брехта).