Николай Семенович Лесков

Лесков Николай Семенович (1831–1895) – русский писатель.

Отец – Семен Дмитриевич (1789–1848) – происходил из духовного сословия, но пошел по гражданской части и дослужился до потомственного дворянства. Мать – Марья Петровна, в девичестве Алферьева (1813–1886) – была дворянкой. Родился Лесков 4 (16) февраля в с.Горохово Орловской губернии. Детские годы прошли в Орле и в маленьких имениях матери и отца в Орловской губернии. Воспитывался в основном в сельце Горохово в доме Страховых, богатых родственников по матери, куда был отдан родителями из-за недостатка собственных средств для домашнего образования. В 1841–1846 учился в гимназии в Орле.

Бросил гимназию, не доучившись, устроился мелким служащим в Орловскую палату уголовного суда. Служба (1847–1849) стала первым опытом знакомства не только с бюрократической системой, но и с неприглядными, а порой странными и комичными сторонами действительности (из своих юношеских впечатлений Лесков позднее черпал материал для своих сочинений, в том числе для своего первого рассказа Погасшее дело, 1862). В эти же годы, главным образом под влиянием высланного из Киева этнографа А.В.Марковича (1822–1867; известна его жена, писавшая под псевдонимом Марко Вовчок), пристрастился к словесности, хотя и не помышляя еще о писательстве.

Осенью 1849 по приглашению дяди по матери, профессора-медика Киевского университета С.П.Алферьева (1816–1884), выехал в Киев. К концу года устроился помощником столоначальника рекрутского стола ревизского отделения Киевской казенной палаты. В киевские годы (1850–1857) посещает вольнослушателем лекции в университете, изучает польский язык, увлекается иконописью, участвует в религиозно-философском студенческой кружке, общается с паломниками, старообрядцами, сектантами. Испытал влияние личности и идей экономиста Д.П.Журавского (1810–1856), ревностного поборника отмены крепостного права.

В 1857 оставил казенную службу и поступил агентом в частную коммерческую фирму «Шкотт и Вилькинс», глава которой – англичанин А.Я.Шкотт (ок.1800–1860/1861) – был мужем тетки Лескова. Три года (1857–1860) провел в разъездах по делам фирмы, «с возка и с барки» повидал «всю Русь». С 1860 начал печатать небольшие заметки в петербургских и киевских периодических изданиях. Первая крупная публикация – Очерки винокуренной промышленности (в 1861). В 1860 недолго состоял следователем в киевской полиции, однако статьи Лескова в еженедельнике «Современная медицина», обличающие коррупцию полицейских врачей, привели к конфликту с сослуживцами. В результате организованной ими провокации Лесков, проводивший служебное расследование, был обвинен во взяточничестве и вынужден был оставить службу.

В январе 1861 переезжает в С.-Петербург. В поисках заработка сотрудничает во многих столичных газетах и журналах, более всего – в «Отечественных записках», где ему протежирует орловский знакомый – публицист С.С.Громеко, в «Русской речи» и «Северной пчеле». Его статьи и заметки посвящены в основном злободневным вопросам. Сближается с кругами социалистов и революционеров, на его квартире живет посланец А.И.Герцена швейцарец А.И.Бенни (позднее ему был посвящен обширный лесковский очерк Загадочный человек, 1870; он же стал прототипом Райнера в романе Некуда). Однако статья Лескова о петербургских пожарах 1862, где он потребовал от полиции пресечь или подтвердить слухи о том, что пожары – дело рук некоей революционной организации, рассорила его с демократическим лагерем. Он уезжает за границу. Результатом поездки стал ряд публицистических очерков и писем (Из одного дорожного дневника, 1862–1863; Русское общество в Париже, 1863).

Собственно писательская биография Лескова начинается с 1863, когда он опубликовал первые свои повести (Житие одной бабы, Овцебык) и начал публикацию «антинигилистического» романа Некуда (1863–1864). Роман открывается сценами неторопливой провинциальной жизни, возмущаемой пришествием «новых людей» и модных идей, затем действие переносится в столицу. Сатирически изображенному быту коммуны, организованной «нигилистами», противопоставлены скромный труд во благо людей и христианские семейные ценности, которые должны спасти Россию от гибельного пути общественных потрясений, куда увлекают ее юные демагоги. Памфлет в романе сочетается с нравоописанием, однако современниками были восприняты прежде всего его памфлетные страницы, тем более что у большинства изображенных Лесковым «нигилистов» были узнаваемые прототипы (напр., под именем главы коммуны Белоярцева выведен литератор В.А.Слепцов). Лесков был заклеймен как «реакционер». Путь в крупные либеральные издания отныне ему был заказан, что предопределило его сближение с М.Н.Катковым, издателем «Русского вестника».

В этом издании и появился второй «антинигилистический» роман Лескова На ножах (1870–1871), повествующий о новой фазе революционного движения, когда прежние «нигилисты» перерождаются в обычных мошенников. Старые лозунги и теории, попытки устроить бунт среди крестьян служат лишь прикрытием и орудием осуществления их преступных замыслов. Прекраснодушные и слепые «нигилисты» «старой веры», подобные Ванскок, теперь уже вызывают сочувствие. Роман с запутанным авантюрным сюжетом вызвал упреки в натянутости и неправдоподобии изображенных ситуаций (все, по выражению Ф.М.Достоевского, «точно на луне происходит»), не говоря уже о об очередных политических обвинениях в адрес автора. Более к жанру романа в чистом виде Лесков уже не возвращался.

В 1860-х он усиленно ищет свой особый путь. По канве лубочных картинок о любви приказчика и хозяйской жены написана повесть Леди Макбет Мценского уезда (1865) о гибельных страстях, скрытых под покровом привинциальной тишины. В повести Старые годы в селе Плодомасове (1869), живописующей крепостнические нравы 18 в., он подходит к жанру хроники. В повести Воительница (1866) впервые появляются сказовые формы повествования. Элементы столь прославившего его впоследствии сказа есть и в повести Котин Доилец и Платонида (1867). Пробует он свои силы и в драматургии: в 1867 на сцене Александринского театра ставят его драму из купеческой жизни Расточитель. Поскольку новые суды и «одетые по-современному» предприниматели, явившиеся в результате либеральных реформ, в пьесе оказываются бессильны перед хищником старой формации, Лесков лишний раз был обвинен критикой в пессимизме и антиобщественных тенденциях. Из других крупных произведений Лескова 1860-х – повесть Обойденные (1865), написанная в полемике с романом Н.Г.Чернышевского Что делать? (его «новым людям» Лесков противопоставил «маленьких людей» «с просторным сердцем»), и нравоописательная повесть о немцах, проживающих на Васильевском острове в С.-Петербурге (Островитяне, 1866).

Поиск положительных героев, праведников, на которых держится русская земля (они есть и в «антинигилистических» романах), давний интерес к маргинальным религиозным движениям – раскольникам и сектантам, к фольклору, древнерусской книжности и иконописи, ко всему «пестроцветью» народной жизни аккумулировались в повестях Запечатленный ангел и Очарованный странник (обе 1873), в которых сказовая манера повествования Лескова сполна выявила свои возможности. В Запечатленном ангеле, где рассказывается о чуде, приведшем раскольничью общину к единению с православием, есть отзвуки древнерусских «хожений» и сказаний о чудотворных иконах. Образ героя Очарованного странника Ивана Флягина, прошедшего через немыслимые испытания, напоминает былинного Илью Муромца и символизирует физическую и нравственную стойкость русского народа среди выпадающих на его долю страданий.

Опыт своих «антинигилистических» романов и «провинциальных» повестей Лесков использовал в хронике Соборяне (1872). Повествование о протопопе Савелии Туберозове, дьяконе Ахилле Десницыне и священнике Захарии Бенефактове приобретает черты сказки и героического эпоса. Этих чудаковатых насельников «старой сказки» со всех сторон обступают деятели нового времени – нигилисты, мошенники, гражданские и церковные чиновники нового типа. Маленькие победы наивного Ахиллы, мужество Савелия, борьба этого «лучшего из героев» «с вредителями русского развития» не могут остановить наступления нового лукавого века, обещающего России страшные потрясения в будущем.

Лесковские «хроники» повествуют прежде всего о времени, о ходе истории, оттесняющем в прошлое лучшие типы русской жизни. Если в Соборянах речь шла о духовенстве, то в хронике Захудалый род. Семейная хроника князей Протазановых (из записок княжны В.Д.П.) (1874), действие которой отнесено к началу 1820-х, – о дворянстве.

Исполненная чувства собственного достоинства «народная княгиня» Варвара Никаноровна Протазанова, защитник обиженных Дон-Кихот Рогожин – тоже уходящие типы, вернее – ушедшие (о событиях полувековой давности рассказывает внучка княгини, причем со слов тоже уже почившей наперсницы последней). Вторая часть хроники, в которой язвительно изображались мистицизм и ханжество конца александровского царствования и утверждалась социальная невоплощенность в русской жизни христианства, вызвала недовольство Каткова. На правах редактора он подверг текст Лескова искажениям, что привело к разрыву их отношений, впрочем, уже давно назревшему (годом раньше Катков отказался печатать Очарованного странника, ссылаясь на его художественную «невыделанность»). «Жалеть нечего – он совсем не наш», – так высказался Катков.

После разрыва с «Русским вестником» Лесков оказался в трудном материальном положении. Служба в особом отделе Ученого комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа (1874–1883), дает ему лишь мизерное жалование. «Отлученный» от крупных либеральных журналов и не нашедший места среди «консерваторов» катковского типа, Лесков почти до конца жизни печатался в малотиражных или специализированных изданиях – в юмористических листках, иллюстрированных еженедельниках, в приложениях к «Морскому журналу», в церковной печати, в провинциальной периодике и т.п., часто используя разные, порой экзотические псевдонимы (В.Пересветов, Николай Горохов, Николай Понукалов, Фрейшиц, свящ. П.Касторский, Псаломщик, Человек из толпы, Любитель часов, Протозанов и др.). (В 1860-х – начале 1870-х его сочинения издавались под псевдонимом М.Стебницкий.) С этой «разбросанностью» лесковского наследия связаны существенные трудности его изучения, а также извилистые пути репутации отдельных его произведений.

Так, например, знаменитый рассказ о русском и немецком национальных характерах Железная воля (1876), не включенный Лесковым в прижизненное собрание сочинений, был извлечен из забвения и переиздан только во время Великой отечественной войны.

Во второй половине 1870–1880-х Лесков создает цикл рассказов о «русских антиках» – праведниках, без которых «несть граду стояния». Так он, по замечанию А.Н.Лескова, исполнил гоголевское завещание из Выбранных мест из переписки с друзьями: «Возвеличь в торжественном гимне незаметного труженика…». В предисловии к первому из этих рассказов Однодум (1879) писатель так объяснил их появление: «ужасно и несносно» видеть одну «дрянь» в русской душе, ставшую главным предметом новой литературы, и «пошел я искать праведных, <…> но куда я ни обращался, <…> все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей и тот и другой знавали. Я и стал это записывать». Такими «хорошими людьми» оказываются и директор кадетского корпуса (Кадетский монастырь, 1880), и полуграмотный мещанин, «который не боится смерти» (Несмертельный Голован, 1880), и инженер (Инженеры-бессребреники, 1887), и простой солдат (Человек на часах, 1887), и даже «нигилист», мечтающий накормить всех голодных (Шерамур, 1879), и др. В этот цикл вошел также знаменитый Левша (1883) и написанный ранее Очарованный странник. В сущности, такими же лесковскими праведниками являлись и персонажи повестей На краю света (1875–1876) и Некрещеный поп (1877).

В поздние свои годы, создавая рассказы, построенные на анекдоте, «курьезном случае», сохраненном и приукрашенном устной традицией, Лесков объединяет их в циклы. Так возникают «рассказы кстати», рисующие забавные, но от этого не менее значительные в своей национальной характерности ситуации (Голос природы, 1883; Александрит, 1885; Старинные психопаты, 1885; Интересные мужчины, 1885; Умершее сословие, 1888; Загон, 1893; Дама и фефёла, 1894; и др.), и «святочные рассказы» – хитроумные сказки о мнимых и подлинных чудесах, случающихся на Рождество (Христос в гостях у мужика, 1881; Привидение в Инженерном замке, 1882; Путешествие с нигилистом, 1882; Зверь, 1883; Старый гений, 1884; Пугало, 1885; и др.). «Анекдотичны» по своей сути и стилизованные под исторические и мемуарные сочинения цикл очерков Печерские антики и рассказ Тупейный художник (оба 1883), повествующий о печальной судьбе таланта (парикмахера) из крепостных в 18 в.

После своей второй поездки за границу в 1875 Лесков, по собственному признанию, «более всего разладил с церковностью». В противовес своим рассказам о «русских праведниках», не имеющих официального статуса, он пишет серию очерков об архиереях, перерабатывая анекдоты и народную молву, возвеличивающую церковных иерархов, в ироничные, порой даже отчасти сатирические тексты: Мелочи архиерейской жизни (1878), Архиерейские объезды (1879), Епархиальный суд (1880), Святительские тени (1881), Синодальные персоны (1882) и др. Меру оппозиционности Лескова по отношению к Церкви в 1870-х – начале 1880-х не стоит преувеличивать (как это делалось, по понятным причинам, в советские годы): это скорее «критика изнутри». В некоторых очерках, как, например, Владычный суд (1877), в котором рассказывается о злоупотреблениях при рекрутском наборе, знакомых Лескову не понаслышке, архиерей (митрополит Киевский Филарет) предстает едва ли не идеальным «пастырем». То же можно сказать и о многих сюжетах в очерках, названных выше. В эти годы Лесков еще активно сотрудничает церковных журналах «Православное обозрение», «Странник» и «Церковно-общественный вестник», выпускает с религиозно-просветительскми целями (его глубокое убеждение заключалось в том, что «Русь крещена, но не просвещена») ряд брошюр: Зеркало жизни истинного ученика Христова (1877), Пророчества о Мессии (1878), Указка к книге Нового завета (1879), Изборник отеческих мнений о важности Священного Писания (1881) и др. Однако симпатии Лескова к нецерковной религиозности, к протестантской этике и сектантским движениям, вполне давшие знать о себе еще во второй части хроники Захудалый род, особенно усилились во второй половине 1880-х и уже не оставляли его до самой смерти. Произошло это во многом под влиянием идей Л.Н.Толстого, знакомство с которым состоялось в начале 1887 (Лесков еще в 1883 в статьях Граф Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский как ересиархи и Золотой век защищал его от нападок К.Н.Леонтьева). О влиянии, оказанном на него Толстым, Лесков писал сам: «Я именно „совпал" с Толстым… <…> Почуяв его огромную силу, я бросил свою плошку и пошел за его фонарем».

В духе протестантизма (отчасти именно в духе толстовства) Лесков обрабатывает сказания из древнерусского Пролога и патериков: Сказание о Феодоре-христианине и его друге Абраме-жидовине (1886), Скоморох Памфалон (1887; первоначальное, не пропущенное цензурой, заглавие – Боголюбезный скоморох), Лев старца Герасима (1888), Гора (1890; в первом, не пропущенном цензурой варианте, – Зенон-златокузнец), Невинный Пруденций (1891) и др. Вообще, в поздние годы Лесков находился в остром конфликте с духовной цензурой, в результате чего был наложен арест на 6-й том собрания его сочинений, включавший очерки о духовенстве (см. выше).

Последние произведения Лескова (роман-памфлет Чертовы куклы, 1890; повести Полунощники, 1891; Юдоль, 1892; рассказы Час воли Божьей, 1890; Импровизаторы, 1892; Продукт природы, 1893; и др.) отмечены резкой критикой всей политической системы Российской империи, в особенности ее полицейской составляющей. По этой причине некоторые из них были опубликованы уже после переворота 1917 (Административная грация, 1893; Заячий ремиз, 1894).

Последние пять лет жизни Лесков тяжело страдал от постоянных приступов астмы, в конце концов сведших его в могилу 21 февраля (5 марта) в С.-Петербурге.

Похоронен на Волковом кладбище в С.-Петербурге.

Жизнеописание Лескова было составлено его сыном Андреем Николаевичем Лесковым (1866–1953) в 1930–1940-х (впервые издано в двух томах в 1954)