Петровна Елизавета

Елизавета Петровна — российская императрица с 1741 года, дочь Петра I и Екатерины I-й. Возведена на престол гвардией. В ее царствование были достигнуты значительные успехи в развитии хозяйства, культуры России и во внешней политике, чему способствовала деятельность Михаила Ломоносова, П. И. и И. И. Шуваловых, А. П. Бестужева-Рюмина и др.

Детство, образование, характер Елизаветы Петровны

Елизавета Петровна родилась 29 декабря (18 декабря по старому стилю) 1709 года, в Санкт-Петербурге. Сдетства пользовалась любовью и заботой отца, рано обучилась грамоте, учила также французский язык, основы истории, географии. По характеру была веселой, добродушной и одновременно капризной и вспыльчивой. Больше всего на свете любила светские развлечения: балы, танцы, охоту, маскарады.

Елизавета Петровна слыла первой красавицей своего времени, обожала наряжаться, никогда не надевала одно платье дважды и строго следила, чтобы никто из придворных дам не был одет или причесан красивее ее или даже появился в платье такой же материи (после смерти императрицы в ее гардеробе было найдено около 15 тыс. платьев). При дворе строились планы относительно ее замужества. Елизавету Петровну хотели отдать то за французского короля Людовика XV, то за принца Голштинского Карла Фридриха. Были и другие кандидаты, однако в брак она так и не вступила.

Воцарение

После смерти матери (в 1727) Елизавета сблизилась с императором Петром II, который, судя по всему, был влюблен в нее. В царствование Анны Ивановны положение Елизаветы осложнилось, поскольку императрица завидовала ее красоте и видела в ней опасную политическую соперницу. В то же время она пользовалась большой симпатией жителей Петербурга, особенно гвардейских солдат и офицеров, видевших в ней наследницу Петра Великого. Министры правительницы Анны Леопольдовны советовали ей как можно скорее удалить Елизавету из Петербурга, но знавшая об этих планах цесаревна 25 ноября 1741 при помощи роты гвардейцев Преображенского полка совершила государственный переворот и узурпировала власть, на которую не имела никаких прав.

Внутренняя политика

Обстоятельства восшествия на престол отразились на елизаветинском царствовании. Был провозглашен курс на возврат к наследию Петра Великого, в частности, восстановлена роль Сената и некоторых других центральных учреждений. Вместе с тем в конце 1740-х — первой половине 1750-х годов по инициативе П. И. Шувалова был осуществлен ряд серьезных преобразований, важнейшим из которых стала отмена в 1754 внутренних таможен. Это привело к значительному оживлению торговых связей между различными регионами страны. Были основаны первые русские банки — Дворянский, Купеческий и Медный; осуществлена реформа налогообложения, позволившая улучшить финансовое положение страны; получила развитие тяжелая промышленность. В 1754 была создана новая комиссия для составления Уложения, которая завершила свою работу к концу царствования Елизаветы Петровны. Однако процесс преобразований был прерван Семилетней войной (1756-62).

Внешняя политика

Во внешней политике правительство Елизаветы Петровны придерживалось принципов Петра Великого. В 1743 был заключен Абоский мирный трактат (мир), закрепивший итоги русско-шведской войны 1741-43. В этот период руководителем русской дипломатии был канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, делавший упор на союз с Австрией и противодействие усилению Пруссии. Это и привело к тому, что Россия оказалась втянутой в Семилетнюю войну, участие в которой легло тяжким бременем на хозяйство страны. Однако в военном отношении действия русской армии были успешны. Она одержала ряд серьезных побед, оккупировала Восточную Пруссию и даже (на короткое время) Берлин.

Характер правления. Личная жизнь

Елизавета Петровна обладала практичным умом, умело руководила своим двором, маневрируя между различными политическими группировками. Однако активного участия в государственных делах она не принимала, лишь время от времени интересуясь внешней политикой. При рассмотрении важных вопросов нередко проявляла нерешительность и надолго откладывала принятие решений. Сразу после воцарения она, женщина религиозная, дала обет, что в течение ее царствования не будет смертных казней. Хотя это решение не получило законодательного оформления, императрица строго его придерживалась. Однако ее правление ознаменовалось несколькими шумными политическими процессами, в частности, Лопухиных (1743) и Бестужева-Рюмина (1758).

Еще до воцарения у Елизаветы Петровны начался роман с украинским певчим А. Г. Разумовским, с которым, как считается, императрица тайно венчалась в 1742. Разумовский получил графский титул, ордена, звания и крупные пожалования, однако в государственных делах участия почти не принимал. Позднее фаворитом Елизаветы стал И. И. Шувалов, который покровительствовал просвещению. По его инициативе в 1755 был основан Московский университет, а в 1760 — Академия художеств. Правление Елизаветы было временем расцвета русской культуры и науки. В целом царствование Елизаветы Петровны было временем политической стабильности, укрепления государственной власти и ее институтов, окончательного закрепления в русском обществе результатов петровских реформ

Елизавета Петровна — русская императрица с 25 ноября 1741 г. по 24 декабря 1761 г., дочь Петра Великого и Екатерины I (родилась 18 декабря 1709 г.). Детство и юность она провела в подмосковных селах Преображенском и Измайловском, благодаря чему Москва и ее окрестности остались ей близкими на всю жизнь.

Образование Елизаветы ограничилось обучением танцам, светскому обращению и французскому языку; уже будучи императрицей, она очень удивилась, узнав, что «Великобритания есть остров», раньше она полагал, что это страна.

Объявленная в 1722 г. совершеннолетней, Елизавета Петровна стала центром разных дипломатических проектов. Петр Великий думал выдать ее за Людовика XV; когда этот план не удался, царевну начали сватать за второстепенных немецких князей, пока не остановились на принце Голштинском Карле-Августе, который успел ей очень понравиться. Смерть жениха расстроила и этот брак, а за последовавшей вскоре после того кончиной Екатерины I заботы о замужестве Елизаветы совершенно прекратились.

Предоставленная в царствование Петра II сама себе, живая, приветливая, умевшая каждому сказать ласковое слово, к тому же видная и стройная, с красивым лицом, царевна Елизавета Петровна всецело отдалась вихрю веселья и увлечений. Она подружилась с юным императором, способствовав этим падению Меншикова, и одновременно окружила себя «случайными» людьми, вроде А. Б. Бутурлина и А. Я. Шубина. С восшествием на престол властной и подозрительной Анны Иоанновны Елизавета лишилась блестящего положения при дворе и была принуждена почти безвыездно жить в своей вотчине, Александровской слободе, замкнувшись в тесном кружке преданных ей лиц, среди которых с 1733 г. первое место занимал Алексей Разумовский. Ученица французского гувернера Рамбура и послушная дочь своего духовника отца Дубянского, она проводила время в бесконечных балах и церковных службах, в заботах о парижских модах и русской кухне, постоянно нуждаясь в деньгах, несмотря на большие средства. Полное равнодушие к политике и неспособность к интригам, при существовании к тому же за границей внука Петра Великого, принца Голштинского, спасли Елизавету от пострижения в монастырь и от брака с герцогом Саксен-Кобург-Мейнингенским, но крупные неудовольствия между ней и Анной Иоанновной вспыхивали неоднократно. Не лучше стало положение царевны и с переездом ее в Петербург при Иоанне VI, хотя Бирон, по-видимому, благоволил к ней и увеличил выдававшееся ей из казны содержание.

Но теперь за изменение участи Елизаветы взялось само общество. 10-летнее господство немцев при Анне Иоанновне и Анне Леопольдовне породило всеобщее недовольство, активным выразителем которого явилась гвардия, служившая крепкой цитаделью русского дворянства. Возмущенное гнетом иноземщины национальное чувство заставляло мечтать о возвращении к временам Петра Великого; заведенные Преобразователем суровые порядки подверглись идеализации, и царевна Елизавета стала казаться способной вывести Россию на прежнюю дорогу. Когда созданный в 1730 г. режим начал разлагаться и правители-немцы стали пожирать друг друга, в среде гвардии появились признаки открытого волнения. Этим настроением попытались было воспользоваться французский посол Шетарди и шведский — барон Нолькен. Путем возведения на престол Елизаветы Петровны первый думал отвлечь Россию от союза с Австрией, а второй — вернуть Швеции завоеванные Петром Великим земли. Посредником между иностранными резидентами и Елизаветой был ее лейб-медик Лесток. Нерешительность Шетарди и чрезмерные притязания Нолькена заставили, однако, Елизавету прервать с ними переговоры, ставшие невозможными и потому, что шведы объявили правительству Анны Леопольдовны войну, под предлогом защиты прав на престол сына Анны Петровны, герцога Голштинского, будущего императора Петра III. Зато выступление части гвардейских полков в поход и намерение Анны Леопольдовны арестовать Лестока побудили Елизавету поторопиться с решительным шагом.

В 2 часа ночи на 25 ноября 1741 г., Елизавета Петровна, в сопровождении близких ей лиц, явилась в гренадерскую роту преображенцев и, напомнив, чья она дочь, приказала солдатам следовать за собой, запретив им пускать в ход оружие, так как они грозились перебить всех немцев. Арест Брауншвейгской фамилии произошел очень быстро, не вызвав никакого кровопролития, и на другой день появился манифест, кратко возвещавший о вступлении Елизаветы Петровны на престол. Этот переворот породил в обществе настоящий взрыв национального чувства. Тогдашняя публицистика — приветственные оды и церковные проповеди — была полна желчными и злобными отзывами о предшествовавшем времени, с его правителями-немцами, и столь же неумеренными восхвалениями Елизаветы, как победительницы иноземного элемента. Такие же чувства, но в более грубых формах, проявила и улица. Дома многих иностранцев в Петербурге подверглись разгрому, а в отправленной в Финляндию армии едва не произошло поголовного истребления иноземных офицеров.

Убедившись в полном одобрении обществом совершившейся перемены, Елизавета издала 28 ноября другой манифест, где подробно и без стеснения в выражениях доказывала незаконность прав на престол Иоанна VI и выставляла целый ряд обвинений против немецких временщиков и их русских друзей. Все они были отданы под суд, который определил Остерману и Миниху смертную казнь посредством четвертования, а Левенвольду, Менгдену и Головкину — просто смертную казнь. Возведенные на эшафот, они были помилованы и сосланы в Сибирь.

Обеспечив за собой власть, Елизавета Петровна поспешила наградить людей, которые способствовали вступлению ее на престол или вообще были ей преданы, и составить из них новое правительство. Гренадерская рота Преображенского полка получила название лейб-кампании. Солдаты не из дворян были зачислены в дворяне, капралы, сержанты и офицеры повышены в чинах. Все они, кроме того, были пожалованы землями преимущественно из конфискованных у иностранцев поместий. Из близких к Елизавете лиц особенно осыпаны были милостями Алексей Разумовский, морганатический супруг государыни, возведенный в графское достоинство и сделанный фельдмаршалом и кавалером всех орденов, и Лесток, также получивший титул графа и обширные земли. Но француз-доктор и малорусский казак не стали видными государственными деятелями: первый не знал России и поэтому принимал участие только во внешних делах, да и то недолго, так как в 1748 г. подвергся опале за резкие выражения о Елизавете и был сослан в Устюг; второй же сознательно устранился от серьезного участия в государственной жизни, чувствуя неподготовленность свою к роли правителя.

Первые места в новом правительстве были заняты поэтому представителями той общественной группы, которая во имя оскорбленного национального чувства опрокинула немецкий режим. Многие из них были до переворота простыми гвардейскими офицерами, как, например, старые слуги Елизаветы, П. И. Шувалов и М. И. Воронцов, которые теперь вместе со своими родственниками приобрели наиболее крупное значение в правительственной среде. Рядом с ними стали у власти и некоторые из деятелей прежних правительств, например А. П. Бестужев-Рюмин, князь А. М. Черкасский и князь Н. Ю. Трубецкой, попавшие в опалу или не игравшие самостоятельной роли в два предшествовавших царствования.

Первое время по вступлении на престол Елизавета Петровна сама принимала деятельное участие в государственных делах. Благоговея перед памятью отца, она хотела править страной в духе его традиций, но ограничилась лишь упразднением кабинета министров, от которого, как гласил именной указ, «произошло немалое упущение дел, а правосудие совсем в слабость пришло», и возвращением Сенату прежних прав, связанных с восстановлением прокуратуры, главного магистрата и берг- и мануфактур-коллегий. После этих первых шагов Елизавета, уйдя почти всецело в придворную жизнь, с ее весельем и интригами, передала управление империей в руки своих сотрудников; только изредка между охотой, обедней и балом она уделяла немного внимания иностранной политике. Для ведения последней и отчасти для рассмотрения связанных с ней военных и финансовых вопросов уже через месяц после переворота возник при государыне неофициальный совет из наиболее близких к ней лиц, который позже был назван конференцией при высочайшем дворе.

Совет этот нисколько не стеснял Сената, так как многие, и притом наиболее влиятельные члены первого входили и во второй, а попытки канцлера Бестужева в 1747 и 1757 гг. превратить его в учреждение, похожее на верховный тайный совет или кабинет министров, были отвергнуты Елизаветой. Более других интересовал еще Елизавету Петровну вопрос о престолонаследии, особенно острым ставший после раздутого интригами Лестока мрачного дела Н. Ф. Лопухиной и отказа Анны Леопольдовны отречься за своих детей от прав на престол. Чтобы успокоить умы, Елизавета вызвала в Петербург своего племянника, Карла-Петра-Ульриха, который 7 ноября 1742 г. был провозглашен наследником престола. Предоставленная между тем Сенату, где членами были без исключения представители «благородного российского шляхетства», внутренняя политика резко свернула с пути, на который поставили ее первые распоряжения новой государыни. Собранные в Сенате сановники, с Воронцовыми и Шуваловыми во главе, уже не думали о дальнейшем восстановлении петровских порядков, о проведении в жизнь одушевлявшей Преобразователя идеи полицейского государства с неограниченной монархией, осуществляемой бессословной бюрократией.

Не эта идея, а национальное чувство и сословно-дворянские интересы сделались теперь главнейшими стимулами правительственной деятельности, к которым присоединилась традиционная необходимость заботиться о пополнении казны средствами, достаточными для содержания двора, чиновничества и армии. У нового правительства не было никакой программы крупных преобразований государственного строя. Вопрос об этом, впрочем, поднимался дважды: И. И. Шувалов подавал Елизавете Петровне записку «о фундаментальных законах», а П. И. Шувалов представлял Сенату о пользе для государства «свободного познавания мнения общества». Но эти проекты не получили дальнейшего движения, так как дворянство, добившись фактически участия в правительственной деятельности, уже не думало, как в 1730 г., о формальном ограничении верховной власти.

Зато правительство в своей повседневной практике с успехом осуществило другие стремления дворянства, заявленные им при восшествии на престол Анны Иоанновны. Прежде всего, государственная служба была превращена в привилегию только дворян. В царствование Елизаветы Петровны не появилось, за исключением Разумовских, ни одного государственного деятеля, вышедшего из низших слоев общества, как это было почти правилом при Петре Великом. Даже иноземцы терпелись на службе лишь в том случае, когда почему-либо не находилось способных или знающих дело русских дворян. Это дало возможность остаться на дипломатическом поприще немцам.

Вместе с тем, самая служба дворян становилась легче. Закон о 25-летнем сроке службы, изданный в 1735 г. и сейчас же приостановленный, теперь получил полную силу. Практика, кроме того, узаконила, что и 25-летнюю службу дворяне фактически проходили в гораздо меньший срок, так как правительство щедро разрешало им льготные и долговременные отпуска, которые настолько укоренились, что в 1756 — 1757 гг. пришлось прибегнуть к крутым мерам, чтобы заставить зажившихся в своих поместьях офицеров явиться в армию. В эту же эпоху среди дворянства распространился и обычай записываться в полки еще в младенческом возрасте и таким образом задолго до совершеннолетия достигать офицерских чинов.

В 1750-х годах в Сенате подготовлялся указ о полном освобождении дворян от государственной службы, случайно изданный лишь преемником Елизаветы. Восстановленная прокуратура не имела прежней силы, вследствие чего служба из тяжелой подчас повинности стала принимать характер доходного занятия. Особенно это относится к воеводам, сделавшимся в это время бессрочными. Кнут, казнь и конфискация имущества, следовавшие при Петре Великом и Анне Иоанновне за казнокрадство и взяточничество, теперь сменились понижением в чине, переводом на другое место и редко увольнением.

Административные нравы, при отсутствии контроля и страха наказания, пали чрезвычайно низко. «Законы, — признавалась сама Елизавета Петровна, — исполнения своего не имеют от внутренних общих неприятелей. Несытая алчба корысти до того дошла, что некоторые места, учрежденные для правосудия, сделались торжищем, лихоимство и пристрастие предводительством судей, потворство и упущение одобрением беззаконности». Рост сословного элемента в центральном и областном управлении смягчался, однако, тем фактом, что к 40-м годам XVIII столетия народный организм, в общем, справился с последствиями петровского финансового кризиса. В царствование Елизаветы Петровны подати вносились исправнее, чем раньше, сумма недоимок сокращалась, и размер подушных денег был понижен на 2 — 5 копеек с души. Манифест 1752 г., простивший 2 1/2 миллиона подушного недобора, числившегося с 1724 по 1747 г., всенародно объявлял, что империя достигла такого благополучия, что в доходах и населении «едва не пятая часть прежнее состояние превосходит».

В приемах административного воздействия на население стала практиковаться поэтому некоторая мягкость, особенно по сравнению с взыскательностью и жестокостью администрации во время немецкого режима. Не меньшие успехи сделало при Елизавете Петровне и завоевание дворянством земли и крестьянского труда. Щедрая раздача поместий лейб-кампанцам, фаворитам и их родственникам, а также заслуженным и незаслуженным государственным деятелям значительно распространила вширь крепостное право, которое, по указу 14 марта 1746 г., запретившему не дворянам «покупать людей и крестьян без земель и с землями» и получившему в межевой инструкции 1754 г. и указе 1758 г. даже обратную силу, сделалось исключительной привилегией дворянства. Ряд мер увеличил самую тяжесть крепостной зависимости. Устранив уже в самый момент вступления Елизаветы на престол крестьянство от присяги, правительство тем самым взглянуло на них как на рабов, а в дальнейшем энергично проводило этот взгляд на практике.

Указ 2 июля 1742 г. запретил помещичьим крестьянам по своей воле вступать в военную службу, отняв таким образом от них единственную возможность выйти из крепостного состояния, а межевая инструкция того же года предписала всем разночинцам, незаконнорожденным и вольноотпущенным записаться или в посады, или в солдаты, или за помещиками, грозя в противном случае ссылкой на поселение в Оренбургский край или отдачей в работу на казенные заводы. Самые права помещиков над крестьянами были значительно увеличены указами 4 декабря 1747 г., 2 мая 1758 г. и 13 декабря 1760 г. По первому дворянство могло продавать дворовых людей и крестьян для отдачи в рекруты, что узаконило торговлю людьми, и без того уже принявшую широкие размеры; второй уполномочил помещиков наблюдать за поведением своих крепостных, а третий предоставил им право ссылать провинившихся крестьян и дворовых в Сибирь, с зачетом казной сосланных за рекрутов, и этим придал помещичьему произволу как бы официальный характер.

Меры вроде разрешения крестьянам, чьи бы они ни были, по указу 1745 г., торговать в селах и деревнях товарами и, по указу 13 февраля 1748 г., вступать в купечество, под условием платежа купеческих податей наряду с платежом подушной подати и оброка, конечно, не противоречили общему направлению законодательства, так как предоставленные крестьянам льготы, улучшая их экономическое состояние, тем самым были выгодны и для помещиков.

Материальное благополучие дворянства составляло вообще важный объект и для непосредственных забот правительства. Так, по указу 7 мая 1753 г., был учрежден дворянский банк в Петербурге, с отделением в Москве, обеспечивавший дворянам дешевый кредит (за 6% в год) в довольно крупных суммах (до 10000 р.). С той же целью было предпринято, по инструкции 13 мая 1754 г., генеральное межевание, впрочем, встреченное дворянством очень враждебно и вследствие этого вскоре приостановленное. Сделав крепостное право дворянской привилегией и придав почти такой же характер государственной службе, правительство Елизаветы Петровны приняло меры и к превращению дворянства в более замкнутое сословие. С 1756 г. Сенат рядом указов определил, что в дворянские списки могут вноситься только лица, представившие доказательства своего дворянского происхождения. На этом именно основании стала составляться с 1761 г. новая родословная книга.

Сенатские указы 1758 — 1760 гг. еще резче обособили личных дворян от потомственных, лишив не дворян, производимых в обер-офицерские чины — что со времени Петра Великого давало им дворянство, — права владеть населенными имениями. Мероприятия правительства Елизаветы Петровны, преследовавшие, казалось, общегосударственные задачи, разделение России в 1757 г. на 5 округов, с которых рекруты брались поочередно через 4 года на 5-й, и установление в 1743 г. 15-летнего срока для производства ревизий податного населения тоже носили в сущности сословную окраску и сами указы мотивировали прежде всего интересами помещиков. Даже крупнейшая финансовая реформа царствования — отмена в 1754 г. внутренних таможен, в которой С. М. Соловьев видел уничтожение последних следов удельного времени, — рассматривалась инициатором ее, П. И. Шуваловым, с сословно-дворянской точки зрения: от ее осуществления он ждал развития выгодной для дворянства крестьянской торговли. Особенно рельефно сословно-дворянская политика правительства Елизаветы сказалась на деятельности учреждения, созданного, казалось, исключительно в интересах купечества. Открытый для нужд последнего в 1754 г. коммерческий или «медный» банк на практике предоставил широкий кредит почти одним дворянам, начиная с высших сановников и кончая гвардейскими офицерами.

Сословность не могла не отразиться и на почтенной, в общем, деятельности правительства Елизаветы в области просвещения. В 1747 г. был выработан при участии назначенного в 1746 г. президентом К. Разумовского новый регламент Петербургской Академии Наук. В 1755 г. был основан в Москве, по проекту И. И. Шувалова и М. В. Ломоносова, новый университет и открыты две гимназии при нем и одна в Казани. Хотя в оба университета могли поступать люди всех состояний, кроме податных, но широко им воспользовалось одно дворянство, которое к половине XVIII в. лучше остальных слоев общества сознало необходимость просвещения. Этому стремлению дворянства правительство Елизаветы шло навстречу и своими заботами о развитии чисто дворянских учебных заведений: сухопутного шляхетского корпуса, артиллерийской академии и особенно школ при коллегиях. Такого рода просветительные мероприятия были безусловно необходимы в эпоху, когда, под влиянием пережитого господства иноземцев при Анне Иоанновне, сильно развились дух национально-религиозной нетерпимости и вражда к западноевропейскому образованию, особенно сказавшиеся в среде духовенства.

Благодаря братьям Разумовским, преклонявшимся перед памятью Ст. Яворского, высшие ступени иерархии заняли теперь лица, проникнутые ненавистью к просветительным стремлениям Феофана Прокоповича, безраздельно царившего в Синоде при Анне Иоанновне. Появился ряд проповедников, которые в Минихе и Остермане усматривали эмиссаров сатаны, посланных губить православную веру. На этом поприще более других отличались настоятель Свияжского монастыря Дм. Сеченов и Амвросий Юшкевич. Такое отношение к «немцам» и «немецкой» культуре не замедлило обнаружиться и на деле. Получив в свои руки цензуру, Синод представил к высочайшей подписи, в 1743 г., проект указа о запрещении ввоза в Россию книг без предварительного их рассмотрения. Против этого энергично восстал Бестужев-Рюмин, но Елизавета Петровна не последовала его совету, и такие сочинения, как книга Фонтенелля «О множестве миров» и изданного при Петре Великом «Феатрона, или Позора исторического», в переводе Г. Бужанского, стали подвергаться запрещению. Зато дорогая для Синода книга «Камень веры» была распечатана.

Некоторые из иерархов относились отрицательно не только к светской науке, но и к церковному просвещению. Архангельский архиепископ Варсонофий высказался, например, против большой школы, построенной в Архангельске, на том основании, что школы-де любили архиереи-черкасишки. Когда среди раскольников усилились фанатические самосожжения, такие пастыри могли только обращаться к правительственной власти. Последняя, в лице Сената, сознавала ненормально низкий уровень образования в духовенстве и кое-что делала для его поднятия. Этот уровень ярко сказался в той позиции, какую занял Синод в вопросе о смягчении уголовных кар: когда указами 1753 и 1754 гг., состоявшимися по личному почину императрицы, отменена была смертная казнь, а также пытка по корчемным делам, Сенат представил доклад об освобождении от пытки преступников до 17-летнего возраста, но против этого восстали члены Синода, доказывая, что малолетство, по учению святых отцов, считалось до 12 лет; они забыли, что постановления, на которые они ссылались, относились к населению южных стран, гораздо раньше северян достигающему совершеннолетия.

Диктовавшаяся более всего дворянскими интересами просветительная деятельность правительства Елизаветы Петровны, тем не менее, сыграла важную роль в деле усвоения русскими западноевропейской культуры, могущественными проводниками которой явились академия, университет и первый публичный театр, открытый казной по инициативе Волкова и Сумарокова в 1756 г. Исключительно государственные интересы руководили правительством Елизаветы лишь в области окраинной и внешней политики. Первая Новороссия, вследствие серьезных волнений башкир, была превращена в 1744 г. в Оренбургскую губернию, в которую вошли еще Уфимская провинция и Ставропольский уезд нынешней Самарской губернии. Успокоение инородцев, заселение края русскими и устроение его выпало на долю талантливого и честного Неплюева. Добросовестного администратора, в лице пострадавшего по делу Волынского, Соймонова, имела и Сибирь, где также шло брожение среди инородцев. Чукчи и коряки угрожали в окрестностях Охотска даже полным истреблением русских поселенцев. Посылавшиеся против них отряды встречали ожесточенное сопротивление, и коряки, например, предпочли в 1752 г. добровольно сжечь себя в деревянном остроге, чем сдаться русским.

Внушала большое опасение еще Малороссия, где распространилось сильное недовольство управлением учрежденной Петром Великим малороссийской коллегии. Посетив в 1744 г. Киев, Елизавета Петровна решила, для успокоения населения, восстановить гетманство. Избранный по настоянию правительства гетманов К. Разумовский, однако, понимал, что времена гетманщины уже миновали, и поэтому настоял на передаче дел закрытой коллегии Сенату, от которого стал непосредственно зависеть город Киев.

Приближался конец и Запорожской Сечи, так как в царствование Елизаветы Петровны энергично продолжался вызов в южнорусские степи новых колонистов. В 1750 г. был основан в нынешней Херсонской губернии ряд названных Новой Сербией поселений сербов, из которых составились два гусарских полка. Позже в нынешней Екатеринославской губернии возникли новые сербские поселения, получившие название Славяно-Сербии. Около крепости святой Елизаветы образовались поселения из польских малороссиян, молдаван и раскольников, положившие начало Новослободской линии. Так, Запорожье постепенно охватывалось уже слагавшейся второй Новороссией. В области внешней политики правительство Елизаветы в общем держалось пути, отчасти указанного Петром Великим, отчасти зависевшего от тогдашнего положения главнейших западноевропейских государств.

При вступлении на престол Елизавета Петровна застала Россию в войне со Швецией и под сильным влиянием враждебной Австрии Франции. Мир в Або в 1743 г. дал России Кюменегорскую провинцию, а оказанная Голштинской партии военная помощь привела к тому, что наследником шведского престола был объявлен Адольф-Фридрих, дядя наследника Елизаветы Петровны. Арест Лестока в 1748 г. устранил при дворе французское влияние, которое поддерживалось еще Шуваловыми. Добившийся исключительного положения Бестужев-Рюмин явился восстановителем «системы Петра Великого», которую он усматривал в дружбе с Англией и в союзе с Австрией. По просьбе первой Россия приняла участие в войне за австрийское наследство. Быстрое возвышение Пруссии породило, между тем, сближение соперничавших до того времени друг с другом Австрии и Франции, приведшее к составлению коалиции, куда вошла и Россия.

В открывшейся против Фридриха II в 1757 г. войне русские войска сыграли крупную роль, завоевать восточную Пруссию с Кенигсбергом, но смерть Елизаветы Петровны не позволила упрочить эти земли за Россией

Елизавета Петровна умерла 5 января 1762 года (25 декабря 1761 по ст.ст.).

"Живая и веселая, но не спускавшая глаз с самой себя, при этом крупная и стройная, с красивым круглым и вечно цветущим лицом, она любила производить впечатление, и, зная, что к ней особенно идет мужской костюм, она установила при дворе маскарады без масок, куда мужчины обязаны были приезжать в полном женском уборе, в обширных юбках, а дамы в мужском придворном платье.

Наиболее законная из всех преемников и преемниц Петра 1, но поднятая на престол мятежными гвардейскими штыками, она наследовала энергию своего великого отца, строила дворцы в двадцать четыре часа и в двое суток проезжала тогдашний путь от Москвы до Петербурга, исправно платя за каждую загнанную лошадь.

Мирная и беззаботная, она была вынуждена воевать чуть не половину своего царствования, побеждала первого стратега того времени Фридриха Великого, брала Берлин, уложила пропасть солдат на полях Цорндорфа и Кунерсдорфа...".

"При двух больших коалиционных войнах, изнурявших Западную Европу, казалось, Елизавета со своей 300-тысячной армией могла стать вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед ней в ее распоряжении, но она так редко на нее заглядывала, что до конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим путем, - и она же основала первый настоящий университет в России - Московский.

Ленивая и капризная, пугавшаяся всякой серьезной мысли, питавшая отвращение ко всякому деловому занятию, Елизавета не могла войти в сложные международные отношения тогдашней Европы и понять дипломатические хитросплетения своего канцлера Бестужева-Рюмина.

Но в своих внутренних покоях она создала себе особое политическое окружение из приживалок и рассказчиц, сплетниц, во главе которых стоял интимный солидарный кабинет, где премьером была Мавра Егоровна Шувалова, жена известного нам изобретателя и прожектера, а членами состояли Анна Карловна Воронцова, урожденная Скавронская, родственница императрицы, и какая-то просто Елизавета Ивановна, которую так и звали министром иностранных дел. "Все дела через нее государыне подавали",- замечает современник.

Предметами занятий этого кабинета были россказни, сплетни, наушничества, всякие каверзы и травля придворных друг против друга, доставлявшая Елизавете великое удовольствие".

"Смолоду Елизавета была мечтательна и, еще будучи великой княжной, раз в очарованном забытьи подписала деловую хозяйственную бумагу вместо своего имени словами Пламень огн... Вступив на престол, она хотела осуществить свои девические мечты в волшебную действительность; нескончаемой вереницей потянулись спектакли, увеселительные поездки, куртаги, балы, маскарады, поражавшие ослепительным блеском и роскошью до тошноты. Порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, об итальянской комической опере и ее содержателе Локателли, об интермеццах и т.п.

Но жилые комнаты, куда дворцовые обитатели уходили из пышных зал, поражали теснотой, убожеством обстановки, неряшеством: двери не затворялись, в окна дуло; вода текла по стенным обшивкам, комнаты были чрезвычайно сыры; у великой княгини Екатерины в спальне в печи зияли огромные щели; близ этой спальни в небольшой каморе теснилось 17 человек прислуги; меблировка была так скудна, что зеркала, постели, столы и стулья по надобности перевозили из дворца во дворец, даже из Петербурга в Москву, ломали, били и в таком виде расставляли по временным местам.

Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете; она оставила после себя в гардеробе с лишком 15 тысяч платьев, два сундука шелковых чулок, кучу неоплаченных счетов и недостроенный громадный Зимний дворец, уже поглотивший с 1755 по 1761 г более 10 миллионов рублей на наши деньги. Незадолго до смерти ей очень хотелось пожить в этом дворце; но она напрасно хлопотала, чтобы строитель Растрелли поспешил отделать хотя бы только ее собственные жилые комнаты. Французские галантерейные магазины иногда отказывались отпускать во дворец новомодные товары в кредит".

"Елизавета I была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня 18 в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти

«Князь Михаил Михайлович Щербатов, капитан гвардейского Семеновского полка написал о дочери Петра 1:

"... Сия государыня из женского полу в младости своей была отменной красоты, набожна, милосердна, сострадательна и щедра; от природы одарена довольным разумом; но никакого просвещения не имела... с природы веселого нрава и жадно ищущая веселий, чувствовала свою красоту и страстна умножать ее разными украшениями; ленива и недокучлива ко всякому, требующему некоего прилежания к делу... даже и внешние государственные дела, трактаты, по нескольку месяцев, за леностью ее подписать имя, у нее лежали; роскошна и любострастна, дающая многую поверенность своим любимцам, но, однако, такова, что всегда над ними власть монаршую сохраняла".