Сергей Петрович Трубецкой

Сергей Петрович Трубецкой (князь Сергей Петрович) (1790-1860) — князь, декабрист, полковник. Участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов. Один из организаторов «Союза спасения», «Союза благоденствия» и Северного общества. Избран диктатором восстания, но на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 не явился. Приговорен к вечной каторге. С 1826 года был в Нерчинских рудниках, в 1839-1856 на поселении в Иркутской губернии. Автор «Записок».

Сергей Трубецкой родился 9 сентября 1790 года, в семье предводителя дворянства Нижегородской губернии, князя Петра Сергеевича Трубецкого и княгини Грузинской Дарьи Александровны. Древность рода, положение при дворе родителей, заслуги предков открыли перед Сергеем Трубецким широкие возможности для карьеры. В будущем стал одним из наиболее известных членов тайного общества в царствование императора Александра I (так называемых декабристов). Служил в гвардии и во время войн с Наполеоном обратил на себя внимание своей храбростью. По возвращении из-за границы вступил в масонскую ложу «трех добродетелей», в 1818–1819 годах был в ней неместным мастером, затем почетным членом.

Трубецкой вместе с Александром и Никитою Муравьевыми первые пришли, в 1816 году, к мысли о необходимости образования тайного общества, которое и составилось в феврале 1817 г. под названием «союза спасения» или «истинных и верных сынов отечества»; устав его написал Павел Иванович Пестель. Во внешних приемах этого общества чувствовалось еще влияние масонства. По показанию Трубецкого, члены «союза спасения» преимущественно говорили «о обязанности подвизаться для пользы отечества, способствовать всему полезному если не содействием, то хотя изъявлением одобрения, стараться пресекать злоупотребления, оглашая предосудительные поступки недостойных общей доверенности чиновников, особенно же стараться усиливать общество приобретением новых надежных членов, разведав прежде о их способностях и нравственных свойствах или даже подвергнув их некоторому испытанию».

Вскоре «союз спасения» был преобразован и получил название «союза благоденствия», первая часть устава которого была составлена Александром и Михаилом Муравьевыми, П. Колошиным и князем Сергеем Петровичем, при чем они пользовались уставом немецкого тайного общества Тугендбунда. Любопытно, что немецкий устав настаивал на освободительных мерах относительно крестьян и требовал, чтобы каждый вступающий в союз обязался в течение того же хозяйственного года освободить своих крестьян и превратить находящуюся в пользовании крестьян землю, обремененную барщиной, в свободную собственность, которая могла бы дать им достаточное пропитание; между тем в русском уставе помещикам рекомендовалось только человечное отношение к крестьянам, забота об их просвещении и, в случае возможности, борьба с злоупотреблениями крепостным правом.

Проект второй части устава «союза благоденствия», написанный Сергеем Трубецким, не был одобрен коренною управою общества и впоследствии уничтожен. Сергей Петрович вербовал в члены общества даже людей, мало ему знакомых. Так, в 1819 году он обратился к Василию Андреевичу Жуковскому, но тот, возвращая ему устав, сказал, что он «заключает в себе мысль такую благодетельную и такую высокую, что он счастливым бы себя почел, если бы мог убедить себя, что в состоянии выполнить его требования, но что к несчастию он не чувствует в себе достаточной к тому силы». Напротив, Николай Иванович Тургенев (брат писателя Александра Ивановича Тургенева) принял предложение Трубецкого.

После съезда членов союза благоденствия в Москве, в начале 1821 года, общество объявлено было уничтоженным, но на юге Пестель и другие не согласились с этим и немедленно образовали южное общество, в Петербурге же северное общество составилось лишь в конце 1822 года. Во главе его стоял Никита Муравьев, но в конце 1823 г. нашли более удобным, для успеха дела, иметь трех председателей, и к нему присоединили князей Евгения Петровича Оболенского и Трубецкого, только что возвратившегося из-за границы.

В бумагах Сергея Трубецкого был найден впоследствии список (с неважными переменами) проекта конституции Никиты Муравьева, предполагавшего учредить в России монархию ограниченную, причем государю предоставлялась власть подобная той, которой пользуется президент Соединенных Штатов. Когда в 1823 году в Петербург приезжал Пестель и убедил князя Оболенского признать необходимость республиканского правления в России, то Трубецкой разубедил его в этом, доказав, что республику можно учредить не иначе, как истребив императорскую фамилию, что привело бы в ужас общество и народ.

В 1824 г., по обязанностям службы, Сергей Петрович переехал в Киев. В октябре 1825, взяв отпуск, он возвратился в Петербург и вновь был избран был директором общества. Когда при обсуждении вопроса о том, что делать, если государь не согласится на их условия, Кондратий Федорович Рылеев предложил вывезти его за границу – Трубецкой присоединился к этому мнению.

27 ноября члены северного общества узнали о смерти императора Александра и о присяге Константину Павловичу. Некоторые находили, что был упущен удобный случай к восстанию, но Трубецкой утверждал, что это не беда, что нужно только приготовиться содействовать членам южного общества, если они начнут дело; тем не менее, он присоединился к постановлению главных членов северного общества о прекращении его до более благоприятных обстоятельств. Известие, что Константин Павлович не принимает короны, возбудило новые надежды.

Сергей Трубецкой был выбран диктатором. В своих показаниях он утверждал, что истинным распорядителем был Рылеев, последний же заявил, что Трубецкой «многое предлагал первый и, превосходя его в осторожности, я равнялся с ним в деятельности по делам заговора». 8 декабря Сергей Петрович советовался с Гавриилом Степановичем Батенковым относительно предполагаемой революции и будущего государственного устройства. Они одобрили следующий план, составленный Батенковым:

• 1. Приостановить действие самодержавия и назначить временное правительство, которое должно будет учредить в губерниях камеры для избрания депутатов.
• 2. Стараться установить две палаты, причем члены верхней должны быть назначаемы на всю жизнь. Бaтенков (находившийся, вероятно, под влиянием Михаила Михайловича Сперанского, у которого он жил, и который после своей ссылки возлагал надежду на создание наследственной аристократии) желал, чтобы члены верхней палаты были наследственные, но, очевидно, Трубецкой на это не согласился.
• 3. Употребить для достижения цели войска, которые захотят остаться верными присяге императору Константину.

Впоследствии, для утверждения конституционной монархии, предполагалось: учредить провинциальные палаты для местного законодательства и обратить военные поселения в народную стражу. Сергей Трубецкой высказывал предположение, что первоначально войск за них будет мало, но он рассчитывал, что первый полк, который откажется от присяги императору Николаю, будет выведен из казарм, пойдет с барабанным боем к казармам ближайшего полка и, подняв его, будет продолжать шествие к другим соседним полкам; таким образом составится значительная масса, к которой примкнут и батальоны, находящиеся вне города.

12 декабря князь Оболенский передал собравшимся у него членам общества, гвардейским офицерам, приказание диктатора – стараться в день, назначенный для присяги, возмутить солдат своих полков и вести их на Сенатскую площадь. На собрании заговорщиков 13 декабря вечером, когда кн. Оболенский и Александр Александрович Бестужев высказались за необходимость покушения на жизнь Николая Павловича, Трубецкой, по показанию Владимира Ивановича Штейнгеля, соглашался на это и выражал желание провозгласить императором малолетнего великого князя Александра Николаевича (последнее предлагал и Гавриил Степанович Батенков в разговоре с Трубецким 8 декабря), но, по свидетельству других, Сергей Петрович держался в стороне и вполголоса разговаривал с князем Оболенским. Сам Трубецкой показал, что не может отдать себе ясного отчета в своих поступках и словах в этот вечер.

По свидетельству Рылеева, Сергей Трубецкой думал о занятии дворца. С.П. Трубецкой на следствии заявил о своей надежде, что Николай Павлович не употребит силы для усмирения восставших и вступить с ними в переговоры. Сергей Петрович в своих «Записках» так изложил планы заговорщиков.

Предполагалось полкам собраться на Петровской площади и заставить сенат:

• 1) Издать манифест, в котором прописаны будут чрезвычайные обстоятельства, в которых находилась Россия, и для решения которых приглашаются в назначенный срок выбранные люди от всех сословий для утверждения, за кем остаться престолу и на каких основаниях;
• 2) Учредить временное правление, пока не будет утвержден новый император, общим собором выбранных людей. Общество намеревалось предложить в временное правление Николая Семеновича Мордвинова, Михаила Михайловича Сперанского и Алексея Петровича Ермолова. Предполагалось срок военной службы для рядовых уменьшить до 15 лет. Временное правление должно было составить проект государственного уложения, в котором главные пункты должны быть учреждение представительного правления по образцу просвещенных европейских государств и освобождение крестьян от крепостной зависимости.

По показаниям Трубецкого и Рылеева, в случае неудачи предполагалось выступить из города и распространить восстание. У Сергея Петровича был найден набросок манифеста от имени сената об уничтожении прежнего правления и учреждения временного, для созвания депутатов.

От времени до времени Трубецким овладевали сомнения в успехе дела, которые он и высказывал Рылееву. Однажды Сергей даже просил, чтобы его отпустили в Киев, в 4-й корпус, в штабе которого он служил, чтобы «там что-нибудь сделать». Тем не менее С. Трубецкой не решился сложить с себя звание диктатора и должен был присутствовать в день 14 декабря на Сенатской площади; но начальство над войсками, участвующими в заговоре, поручено было полковнику Александру Михайловичу Булатову. Однако в решительный день Трубецкой окончательно растерялся и не только не явился на Сенатскую площадь, но даже принес присягу императору Николаю.

Свою храбрость Сергей Трубецкой доказал несомненно во время наполеоновских войн, но, по словам Ивана Ивановича Пущина, он отличался крайней нерешительностью и не в его природе было взять на свою ответственность кровь, которая должна была пролиться, и все беспорядки, которые должны были последовать в столице.

В ночь с 14 на 15 декабря Трубецкой был арестован и отвезен в Зимний дворец. Император вышел к нему и сказал, указывая на его лоб: «что было в этой голове, когда вы, с вашим именем, с вашей фамилией, вошли в такое дело? Гвардии полковник! князь Трубецкой! как вам не стыдно быть вместе с такой дрянью? Ваша участь будет ужасная!» Императору было очень неприятно участие в заговоре члена такой знатной фамилии, находившегося к тому же в свойстве с австрийским посланником. Когда несколько позднее государю отнесли показание, написанное Трубецким, и позвали его самого, император Николай воскликнул: «Вы знаете, что я могу вас сейчас расстрелять!», но затем приказал Трубецкому написать жене: «Я буду жив и здоров».

28 марта 1826 года в каземат к Сергею Петровичу вошел генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф и требовал от имени государя, чтобы он открыл, какие у него были сношения со Сперанским; при этом Бенкендорф обещал, что все сказанное останется в секрете что Сперанский ни в каком случае не пострадает что государь хочет только знать, в какой степени он может ему доверять.

Сергей Трубецкой ответил, что встречал Сперанского в светском обществе, но никаких особенных отношений к нему не имеет. Тогда Бенкендорф сказал ему, будто бы он рассказывал о своем разговоре с Сперанским и будто бы даже советовался с ним о будущей конституции в России, но Сергей Петрович решительно отрицал это.

По требованию Бенкендорфа, Трубецкой записал какой-то разговор о Сперанском и Михаиле Леонтьевиче Магницком, который у него был с Батенковым и Рылеевым, и отправил пакет в собственные руки Бенкендорфа. Очевидно, к этому случаю имеет отношение одно место в не обнародованном в свое время приложении к донесению следственной комиссии, где говорится, что руководители северного общества предполагали сделать членами временного правительства адмирала Мордвинова и тайный совет Сперанского «единственно потому, что первый часто в совете изъявлял мнения, противные предположениям министерств, а второго они (по словам князя Трубецкого) считали не врагом новостей».

Верховный суд приговорил Трубецкого к смертной казни отсечением головы. По резолюции государя смертная казнь была заменена для него вечной каторжной работой. Когда его жена пожелала сопровождать мужа в ссылку, император Николай и императрица Александра Федоровна пытались отговорить ее от этого намерения; когда же она осталась непреклонной, государь сказал: «Ну, поезжайте, я вспомню о вас!», а императрица прибавила: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем, на вашем месте и я не колебалась бы сделать тоже!»

В 1842 г. Сергей Трубецкой, живший в то время на поселении в селе Оеке, около Иркутска, получил извещение от ген. губернатора Восточной Сибири Руперта, что государь, по случаю бракосочетания наследника цесаревича, соизволил обратить внимание на поступки жен осужденных в 1826 году, последовавших за ними в заточение, и пожелал оказать свое милосердие детям их, родившимся в Сибири. Комитет, которому повелено было изыскать средства исполнить волю государю императора, положил: по достижении детьми узаконенного возраста, принять их для воспитания в одно из казенных заведений, учрежденных для дворянского сословия, если отцы будут на то согласны; при выпуске же возвратить им утраченные их отцами права, если они поведением своим и успехами в науках окажутся того достойными, но вместе с тем лишить их фамильного имени их отцов, приказав именовать по отечеству. На это извещение Трубецкой ответил Руперту: «смею уповать, что государь-император по милосердию своему не допустит наложить на чела матерей незаслуженное ими пятно и лишением детей фамильного имени отцов причислить их к незаконнорожденным. Касательно же согласия моего на помещение детей моих в казенное заведение, я в положении моем не дерзаю взять на себя решение судьбы их; но не должен скрыть, что разлука навек дочерей с их матерью будет для нее смертельным ударом».

Дочери Сергея Петровича Трубецкого остались при родителях и впоследствии воспитывались в иркутском институте. Его жена умерла в Иркутске в 1854 ггоду. Николай Андреевич Белоголовый в своих воспоминаниях говорил о ней: «Это была олицетворенная доброта, окруженная обожанием не только товарищей по ссылке, но и всего оекского населения, находившего всегда у ней помощь словом и делом». Помилованный императором Александром II, Трубецкой первоначально не пользовался правом жить постоянно в Москве. Приезжая туда по временам, с разрешения полиции, он отказывался делать новые знакомства и ограничивался небольшим кругом своих родственников и старых знакомых, говоря, что не желает «быть предметом чьего бы то ни было любопытства». По отзыву одного современника, он был в это время «добродушен и кроток, молчалив и глубоко смиренен».

Сергей Трубецкой скончался 4 декабря 1860 года в Москве и был похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.